Нужны дополнительные руки...


Нужны дополнительные руки...

В часы «пик» остановка «58-й километр» неподалеку от улицы Черепина - очень оживленное место в Сумах. Здесь скапливается немало желающих сесть на пригородный поезд в сторону станции Смородино. В основном, это дачники и пассажиры, которые едут навестить родственников в деревне. Среди них часто можно видеть пожилую женщину и девушку в инвалидной коляске. Когда вдали появляется поезд, женщина внимательно разглядывает мужчин на перроне.
[spoiler]
Среди них обязательно находится кто-то еще молодой и физически ничем не обделен.

- Поможете? - Обращается к нему женщина.

Внести девушку в вагон непросто. У нее тяжелая форма ДЦП, она не ходит и не разговаривает. Чтобы удержать разбалансированную и вполне бессознательную ношу и не упасть вместе с ней, нужны не только сильные руки, но и крепкая спина. Совсем не так руки и не такая спина, как у худенькой женщины, давно уже вышла из спортивного возраста.

Валентина Николаевна уже 11 лет на пенсии, Инна, которой всего 21 год, стала пенсионеркой еще раньше. Бабушка и внучка живут вдвоем на 2000 с лишним. Летом два раза в неделю они ездят на дачу, которая находится в Боромле. От 58-го километра туда около часа. Там тоже сходят с поезда люди, поэтому находится кто-то, кто помогает ссадить Инну. Это легче, чем занести ее в вагон.

Специфическая педагогика



Валентина Дубовик - профессиональный воспитатель. Почти всю жизнь проработала в дошкольных учреждениях. Последние годы в сумском детсаде № 34, где находятся дети с умственными и физическими недостатками. Сюда поместили и Инну, и бабушка решила быть ближе к внучке. В специализированном детском учреждении девочка находилась, пока ей не исполнилось 10. Больше нельзя - таковы правила. Инну забрали и увезли в Конотоп, в дом-интернат для умственно отсталых девушек. До недавнего времени это заведение имел республиканский статус, поэтому теперь там живут инвалиды подопечные со всей Украины.

В Конотопе Инна пробыла около года.

- Можно сказать, она там только считалась, - говорит Валентина Николаевна. - Потому месяц проводила в интернате, а месяц в больнице. Было очень сложно, потому что я еще дорабатывала к пенсии. Отвезу ее, через две недели приеду - и вижу, что надо снова забирать и помещать в больницу. Хотя я им в интернат и лекарства передавала ... Я поняла, что Инны так надолго не хватит, и как только появилась возможность, сразу ее забрала.

С тех пор прошло более 10 лет. Почти все это время бабушка и внучка провели вдвоем - Иннина мама всегда чем-то занята и дочь навещает нечасто, а отец не появлялся уже 14 лет. Свою ответственность перед ребенком-инвалидом он искупает слишком символическими алиментам.

Валентина Николаевна говорит, что денег им хватает. Правда, приходится жить экономно. Дается и бережливость нелегко.

- На улице Харьковской в ​​Сумах есть аптека, где принимают бесплатные рецепты, - рассказывает она. - Когда скажут, тогда надо и идти. Обычно, это бывает в начале месяца - где-то первого по пятое число. Очередь приходится занимать ночью. Идти в аптеку с полчаса. Если придешь около трех ночи, будешь двадцать восьмой - тридцатой. А если появишься позже, уже не будет ничего - где-то на тридцать пятом номере очереди бесплатные лекарства заканчиваются.

- Какие лекарства нужны и сколько они стоили бы за деньги?

- Берем Вальпроком и Ламотрин. Это противосудорожные - у Инны же эпилепсия ... Месячная норма этих лекарств стоит примерно 700 гривен, поэтому выстояв ночную очередь, я экономлю немалые средства. Но это еще не все. В психоневрологическом диспансере я беру для Инны феназепам и кальций-де-три-никомед. В аптеке они стоят около двух сотен. Если бы у Инны не было эпилепсии, а был только ДЦП, ее бы так не трясло, и нападений не было. Но они не просто есть, а нередко обостряются - и погоду, особенно на дождь, и по другим причинам. Тогда сидим дома, никуда не едем.

Все же, чаще они решаются на сложное путешествие, чем остаются в городской квартире. В квартире Инне нехорошо. Она очень боится, когда кто-то из соседей начинает стучать, затеяв ремонт, а такое в огромной многоэтажке случается часто.

- Мне нравится ездить в село, - делится Валентина Николаевна. - Я там и людей увижу, и поговорю с кем-то. Мы всю зиму просиживаем в четырех стенах и, пожалуй, нетерпеливее всех ждем, когда потеплеет. Куда мы в Сумах пойдем? Да никуда! Не можем пойти даже в детский реабилитационный центр. Ранее ходили, но там до 18-ти, а нам уже 21. Поэтому как только похолодает, мы бы привязаны. Когда еще нет морозов, Инна может посидеть какие-то полчаса у подъезда. А потом она замерзает, потому что не движется. Так почему нам летом сидеть в городе? У нас в Боромле есть избушка, есть сад. Я всего вставили - и деревьев, и кустов. Виноград является ...

Домик в деревне они купили 5 лет назад. Теперь у них «все свое», а главное - там хорошо Инне.

- Она мне помогает, - улыбается Валентина Николаевна. - Когда едем с дачи, цепляем сумку с картофелем на тележку сзади, а пакет с помидорами или огурцами Инна держит на руках. Она помощница!

Инна, кажется, сказано понимает, потому пытается произнести какое-то неразборчивое слово.

- Она говорит, что у нас на даче есть еще и Мурка. И собачка прибилась - мы ее назвали найдешь. Как в город едем, еду им оставляем. Собачка стала такая хорошенькая, толстенькая. Скоро цуценяток приведет. Богаче будем ...

- Вы можете в Сумах куда-то пойти, а Инну на это время оставить одну? Ведь нередко возникает необходимость куда-то отлучиться.

- Нет такой возможности, - отвечает Валентина Николаевна. - В Сумах есть территориальный центр «Берегиня», но там принимают только тех, кто ходит и сам себя хоть немного обслуживает. Инна не такая, поэтому ее не принимают. Никому она не нужна, кроме меня.

- Но 10 лет! Разве за эти 10 лет у вас не было необходимости куда-то надолго сходить, съездить? Это же вы, получается, даже поболеть не имеете права.

- Дочь сейчас неделю работает, а неделю дома. Когда очень мне надо, может посидеть с Инной. А если ненадолго куда-то видлучаюсь, прошу соседку. Сбегаю в больницу, прокапаюсь - и быстренько назад. Надо бы полежать после капельницы, и не получается. Бегу, потому что у ребенка уже может быть мокро. Серьезно мне болеть нельзя - только амбулаторно. Если надо сделать укол в вену, в больницу приходится идти, а если проще, колю себя сама. Вернусь к зеркалу - и готово. Инне также почти все уколы делаю сама.

Мы втроем заходим в подъезд. Стараюсь вкатить через входной порожек тележку с Инной, но это оказывается непросто. От Ровенской плоскости ведет к лифту, нас отделяет пять ступенек. Они кажутся непреодолимым препятствием. Но Валентина Николаевна что-то говорит Инне, и девушка, вцепившись обеими руками за перильца, натужно поднимается с тележки. Ее держат только руки, и только благодаря рукам Инна не падает.

- Если бы она хоть немного умела ходить, я была бы счастлива, - говорит Валентина Николаевна.

Судорожно вздрагивая телом, подтягивая его все выше и выше, Инна преодолевает ступени. Вот и пятая - последняя. И далее горизонтальная дорога к лифту, на которой для тележки, где уже сидит Инна, нет никаких препятствий.

- Если она этого некогда не сможет сделать, мы в квартиру не попадем, - говорит Валентина Николаевна. - Когда рядом никого не будет, я сама ее через эти всходы не перетяну.

Надежда от веры

Валентина Николаевна - человек глубоко верующий и, несмотря на ограничения в мобильности, в религиозных делах очень активна. Она старается не пропускать богослужений, на которые берет и Инну.

- Скоро у нас в Харькове пройдет конгресс, на который прибудут братья и сестры из нескольких областей, - сообщает собеседница. - Планируем с Инной поехать.

- Были случаи, когда вам отказывали в помощи во время путешествия с Инной?

- К сожалению, такое случается. Очень редко, но случается. Но еще не было ни разу, чтобы поезд поехал, а мы остались. Потому большинство людей - нормальные и отзывчивые. Они понимают, что Инна ни в чем не виновата. Они также - такие, как она, ни в чем не виноваты.

Валентина Николаевна делает паузу, на ее лицо будто набегает легонько облачко. Затем на нем словно рассветает.

- Я ни разу не пожалела, что посвятила свою жизнь Инне, - говорит она. - Ни на минуту ...

Если бы это сказал кто-то другой - фраза, пожалуй, показалась бы пафосным и искусственной. Но на этот раз она прозвучала так естественно, искренне и непринужденно, как звучат слова, идущие от самого сердца.

Анатомия подвига

Дом, в котором я живу, находится рядом с многоэтажкой, где должны квартиру Валентина Николаевна и Инна. На дачу я также отправляюсь с той же железнодорожной платформы, и они. Уже много лет, встречая эту необычную неполную семью, я размышляю над таким небудничным явлением, как подвиг. Может быть подвиг-случайность - когда в неблагоприятное время оказался в неподходящем месте и был вынужден принять решение, которое оказалось правильным. Бывают подвиги-эмоции - когда ноги сами занесли в горящую избу, руки сами вынесли из нее бесчувственное тело, а голова в это время была в «отключке». Но встречаются и такие ситуации, когда каждый день, каждый час, в течение длинных лет в тебе возмущается и сетует все, кроме сердца. «Железная логика» нашептывает на ухо: оставь, прекрати, пожалей себя, ибо то, что ты делаешь, никому то ненужное! Может, это звучит голос дьявола? Но сердце его отвечает, и этот ответ преодолевает все: нет, ты должен, ты обязан это сделать, потому что если не сделаешь, перестанешь быть человеком.

Видимо, тот, кто вдоль не мгновений, а десятилетий, без всякого отдыха идет на зов своего сердца, и оказывает наибольшее подвиг. Самый большой и самый тяжелый.

Рядом с нами

На Сумщине 3,5 тысячи детей-инвалидов. Это ребята, которые еще ​​не достигли 18-летнего возраста. Только 70 из них родители сдали в интернаты. Кроме этого, в области проживает несколько тысяч инвалидов детства - это бывшие дети-инвалиды, которые стали взрослыми. Как правило, они также живут не в социальных учреждениях, а в семьях. Каждая семья несет свой ​​крест, и те кресты одновременно и одинаковые, и разные.


 
AlfaSystems massmedia K3FN2SA